Школьную программу по истории для учеников 5-7 классов расширяют. Так, с 1 сентября этого года в пятых классах появится курс "История нашего края" на 34 часа в год, а для 6 и 7 классов курс "Всеобщая история" увеличат на 5 часов, курс "История России" — на 12 часов в год. Своим мнением о преобразованиях с Накануне.RU поделился историк Евгений Спицын.
— Как вы оцениваете увеличение часов преподавания истории?
— Я всегда выступал за то, чтобы количество часов по истории в школе увеличить, потому что за 2 часа в неделю более-менее внятно изучить даже школьный курс истории невозможно. Поэтому я всячески приветствую, что увеличили количество часов на историю, хотя понятно, что это, в общем-то, делу вряд ли поможет, но это какое-то хотя бы движение в нужном направлении.
То, что такое увеличение часов на изучение истории в средней школе будет предложено, я знал ещё год назад. Я встречался с Мединским, у нас была довольно продолжительная двухчасовая встреча, связана она была прежде всего со школьным курсом истории, с тем учебником, который они подготовили, я имею в виду единый учебник по истории для старшей школы, и он тогда мне сказал о том, что его голубая мечта — убрать обществоведение из средней школы и вместо этого часа преподавать историю, я с ним на 100% согласился.
Ещё в девяностые годы я говорил о том, что надо увеличить количество часов на преподавание истории, раз, и второе — убрать из средней школы курс обществознания или обществоведения, потому что дети ещё неспособны осознать этот курс, и изучать вообще все то, что связано с общественными отношениями, а также основы политологии, права или юриспруденции, экономики и т.д. и т.п. — это все надо изучать исключительно в старшей школе, как и было в Советском Союзе, где в средней школе никакого обществознания, обществоведения не было.
Третье, из того учебника по обществознанию, который выпускался все эти десятилетия под редакцией Боголюбова, даже самый высоколобый интеллектуал вряд ли бы что-нибудь понял и вряд ли что-нибудь изучил. Я учился, кстати, у него на 5 курсе, примерно представляю, что собой представлял этот человек. Я ещё тогда, в конце восьмидесятых-начале девяностых годов, понял, что ничего путного из учебника не получится. Так оно на самом деле и произошло.
Мединский со своей командой сели за написание нового учебника по обществоведению для старшей школы. Я видел планы этого учебника, но, насколько он сейчас готов, мне трудно сказать, потому что то, что они мне присылали, ну, например, главы, написанные Вячеславом Никоновым, депутатом Госдумы, касались проблемы истории государства и права — мне они в принципе понравились. На удивление. Я думал, что будет какая-то белиберда очередная. Нет, там действительно был представлен довольно основательный, научный материал. Я, правда, добавил от себя кое-что, отправил им, они меня поблагодарили, сказали, что будут использовать мои добавления при написании самого учебника. Какова судьба этого учебника, я не в курсе. Я просто от этой работы отошёл.
Так что в целом, если объективно подходить, то я считаю, что совершенно правильно, что добавили часы на историю в средней школе и убрали из курса средней школы обществознание.
— Какие трудности могут возникнуть с реализацией идеи?
— Здесь встают сразу довольно сложноразрешимые проблемы. Первое: тогда надо писать новые учебники по истории России в увеличенном объёме или масштабе по истории древней средневековой Руси как минимум, и плюс ещё, понятно, что более масштабный, более полный учебник по истории зарубежного Средневековья, той же Европы, тех же стран Востока. Насколько эти учебники готовы, есть ли команда, которая в состоянии написать эти учебники? Я не могу ответить, я не вовлечён в этот процесс глубоко. Я знаю, что у Мединского есть какая-то команда историков, с которой они работают, но я эти материалы просто не видел. Если б мне прислали, я б посмотрел и оценил.
Ещё одна очень важная проблема — а кто будет преподавать? У нас, к сожалению, окончательно ушло с исторической сцены советское поколение педагогов, которые заканчивали советские вузы. Ну вот я заканчивал советский вуз в 1991 году, то есть на излёте гибели советского государства. Слушайте, ну мне уже почти 60 лет. Все, кто раньше меня заканчивал, они, понятно, либо уже просто ушли на пенсию, то есть не работают в школе, либо работают последние 2-3 года, условно говоря. А новое поколение учителей, оно на чем воспитывалось? Их же обучали по болонской системе, у них нет фундаментальной подготовки, их самих в пору учить. В состоянии они грамотно, профессионально преподать свой предмет — вот в чем проблема-то, тут больше даже в учителях.
Ещё одна проблема — это катастрофическая нехватка педагогов и колоссальная загруженность педагогов. Потому что с тем, чтобы заработать какие-то более-менее приличные деньги в регионах, я не беру Москву, Москва — это государство в государстве, тут зарплаты учителей довольно высокие, а в регионах, в той же Туле, в той же Калуге и так далее — зарплаты очень маленькие. Педагоги берут огромную нагрузку, они не в состоянии качественно готовиться к урокам, качественно работать и в индивидуальном порядке, и с группами учащихся.
Ещё одна важная проблема — проблема выгорания учителей — её с повестки дня никто не снимал, а у нас эту проблему вообще не ставят во главу угла. Когда учителя ходят в школу, как на каторгу, им обрыгло все, они уже перестали быть просвещенцами, они просто тупо отрабатывают свои часы, чтобы заработать на кусок хлеба с маслом, а может быть, и без масла, как они могут кого-либо воспитать? То есть идёт профанация. Учителя делают вид, что они обучают, а дети делают вид, что они учатся.
Дальше, контроль над полученными знаниями, ведь из современной школы убрали одну из главных составляющих процесса обучения — это не просто прохождение какого-то материала, а закрепление этого материала и повторение. Этого ж сейчас в школе вообще нет, галопом по Европам скачут. Тем более, если раньше по итогам учёбы сдавали все предметы, я имею в виду основные предметы, то сейчас сам учащийся выбирает, что ему сдавать, что ему нужно для ЕГЭ. Если он, например, гуманитарий, да он плевать хотел на всю эту физику, химию и всякую прочую астрономию, потому что ему эти предметы вообще не нужны для его будущей профессии, для поступления в вуз. И наоборот, если человек технического склада ума, ему нужна для поступления математика, физика или биология с химией, то он также "забивает" на гуманитарные предметы.
То есть огромное количество разного рода проблем, и их решить только путём перекройки учебной программы и создания новых учебников не удастся, это лишь какие-то шажки в нужном направлении. Жалко, что мы потеряли огромное количество лет, потому что у нас в 1990-е, 2000-е и 2010-е годы в образовании бал правили либералы, и никуда, кстати, они не ушли, они просто затаились, маленько подкрасились или перекрасились. Но в целом, я ещё раз говорю, то, что сейчас пробила команда Мединского, я считаю, что они сделали очень нужное дело, причём я замечу, что если бы на месте Мединского был другой человек, то вряд ли бы ему удалось это пробить, все-таки, с его статусом помощника президента, у него есть соответствующие полномочия, он имеет определённый пробивной вес. А представьте, на месте Мединского был бы кто-нибудь другой, с другими задачами и целями. Вот о чем разговор идёт.
— Можно ли сказать, что система образования меняется к лучшему в целом?
— Я не очень уверен в том, что у нас окончательно и бесповоротно выбран курс на создание суверенной системы образования, что возможен и возврат к тому, от чего мы уходим, причём уходим очень болезненно, очень тяжело. И прежде всего отходят сами преподаватели, если их из года в год учили преподавать именно так, а не иначе. Огромная проблема, которая была, есть в школе и остаётся — это бумаготворчество. Просто замордовали педколлективы и в вузах, и в средних учебных заведениях бесконечными отчётами. Люди просто сидят и львиную долю своего времени тратят на никому не нужные бумажки.
— Почему стало возможно расширение курса истории?
— Изменения программы по истории стали возможны потому, что убрали из курса средней школы обществознание и за счёт этого высвободились часы. Если 1 урок в неделю, то в год это получается 34 часа. Ну, с одной стороны, это вроде бы не так много, а с другой стороны, все-таки добавка в 34 часа — это ощутимая добавка. Её, правда, размазали, как масло по бутерброду: там чуть-чуть, здесь чуть-чуть, и так далее. Например, ввели краеведение, то, что составляет основу исторического образования. Ну, в Москве это традиционно было москвоведение. Хотя я считаю, что эти краеведческие штудии надо изучать за рамками школьной программы. Грамотный учитель всегда исторические события страны пропустит и через так называемый краеведческий аспект, всегда сможет какие-то нюансы отечественной истории пропустить через освещение каких-то ключевых событий применительно к той территории, где он работает. Ну, например, к Поволжью, или к Югу России, или к Сибири.
Дело в том, что краеведение — это отдельная дисциплина. Здесь нужны специалисты, а у нас, как правило, если в школе не хватает преподавателей, то это краеведение или история родного края, ну неважно, как обозвать, его отдают либо учителям истории, которые традиционно шпарят свой курс, либо дают классным руководителям, а классным руководителем может быть кто угодно: и учитель литературы, и математики, и физики, и физкультуры, и так далее, и так далее. Чем они занимаются на этом уроке? Это тоже какая-то профанация. У нас на самом деле краеведов хороших, которые знают досконально историю своего края, могут интересно преподать эту историю, причём дать нужные и правильные, выверенные оценки — вообще кот наплакал.
— Получается, что проблем больше не с организацией, не с часами и программой, а с качеством преподавания?
— Самая большая проблема в школе — это даже не учебник и даже не расчасовка, а катастрофическая ситуация с подготовкой преподавателей. Вот у нас в вузе, например, готовят преподавателей, слава тебе, господи, но нашего вуза на всю страну-то не хватит. А ведь полным-полно региональных вузов: областных, краевых, республиканских, где довольно слабенькая подготовка идёт — вот, в чем проблема. И у учителей нет фундаментальной подготовки по предмету. То есть сосуд не наполнен, ему не с чем идти в школу, он такой же пустой или полупустой, как и его воспитанники. Так что вот где корень проблемы-то лежит. Вот этой проблемой надо заниматься.
— А как влияет уровень оплаты учителей здесь?
— Важная, я считаю, фундаментальная задача, которая до сих пор не решена: установите для всех учителей и преподавателей вузов единую базовую ставку за N-ное количество часов. Вот есть ставка 18 часов, чтобы не было так, что в Москве, например, за эту ставку платят 50 тыс., а в какой-нибудь Туле или в Краснодаре 20 тыс., а потом набирают какими-то баллами, ну, нельзя этого делать. Вы унижаете тем самым учителей.
Должна быть базовая ставка, она должна составлять, на мой взгляд, не менее 70-75% от заработной платы учителя. Вот эта базовая ставка должна быть единой для всей России. Это было бы как раз связующим звеном нашей страны, огромным, важным очень звеном, а потом уже вот к этой единой ставке добавляйте баллы за классность, за дополнительные какие-то навыки педагога, за то, что он занимается, например, со своими учениками в историческом кружке или где-то ещё, чтобы не была перевёрнута вот эта пирамида оценки учительского труда. И потом, надо устанавливать все-таки действительно какие-то объективные критерии, а у нас зачастую надбавки зависят от прихоти администрации школы.
А сейчас, я не знаю, как в других регионах, а вот в Москве практика показывает, что администрация школ, вернее, образовательных центров, она здорово оторвалась от основной массы учителей, и зачастую во главе учебных коллективов, причём они огромные сейчас — по несколько сот человек, стоят люди, которые вообще не понимают, что такое учебный процесс. Я не буду называть номер школы, но у меня внучка училась в школе до недавнего времени, где директором этого образовательного центра был член сборной России по ватерполо — нормально? То есть человек ни дня в школе не работал, закончил какие-то там курсы, или я не знаю что, по менеджменту, и считает, что он в состоянии возглавлять образовательный центр, где учатся несколько тысяч детей и где штат педагогов 200 или 300 человек. Ну, слушайте, я вас умоляю. Но это сплошь и рядом, к сожалению.