Процесс освобождения отечественной системы образования от тлетворного влияния Запада продолжается — с 2025 года из этой сферы исключат понятие бакалавр. Такое заявление сделал министр науки и просвещения Валерий Фальков, пояснив, что "у нас будет высшее образование и специализированное высшее образование".
Так, для некоторых специальностей, например, инженеров и педагогов, не хватает четырехлетнего обучения, там необходимо 5-5,5 лет, поэтому теперь первая ступень обучения расширится до 4-6 лет, в зависимости от выбранного направления. Альтернатива магистратуре будет занимать 1-3 года, а также будет и отдельный уровень профессионального образования — аспирантура.
Но по поводу того, насколько кардинальными будут изменения, вновь закрались сомнения. Насколько система действительно становится более независимой от западных стандартов? Станет ли она ближе к советской системе образования? Своим мнением с Накануне.RU поделился обозреватель, соавтор проекта "Последний звонок" Константин Сёмин.
— На ваш взгляд, поменяются ли образовательные принципы с отменой бакалавриата с 2025 года?
— Насколько я могу судить, пока речь идёт не об отмене и не о демонтаже Болонской системы, а о переименовании тех заимствованных инструментов, которые были внедрены в российскую систему образования ещё десятилетие назад.
Мы помним, что соблюдалась абсолютная преемственность, снизу раздавались возмущённые крики, но каждый новый министр образования продолжал дело предыдущего. Филиппов, Фурсенко — эти люди не тонут, и заложенный ими вектор образовательных реформ никуда не делся. Достаточно посмотреть на министра образования Кравцова, "старого-нового" министра, это же креатура Ливанова, это человек, проводивший на протяжении не одного года линию Ливанова, однако теперь, после того, как вестернизация образования была признана неактуальной, мы с Западом в контрах, мы с ним ведём войну не на жизнь, а на смерть, уничтожаем трансвистизм и сатанизм — в общем, с тех пор, как ветер поменялся, так и Кравцов в своём поведении, в риторике поменялся.
На днях он выступал в частной гимназии олигарха Малофеева, на конференции о будущем образования. Я напомню, мы в фильме "Последний звонок" рассказывали о том, как эта гимназия организована. В 2017 году вступительный взнос составлял около 600 тыс. рублей, а ежемесячная плата для желающих приобщиться к качественному православному образованию родителей составляла примерно 65 тыс., если не ошибаюсь, и все это полностью соответствовало взятому Министерством образования курсу на сегрегацию, на внедрение уровней в системе образования, на институционализацию неравенства, если так можно выразиться.
И Министерство науки и высшего образования Фалькова действует в том же самом русле: ветер поменялся, риторика поменялась, Болонская система вместе с Евросоюзом и его санкциями отцепилась — а мы просто сменим название, тогда как суть этой системы изменится мало.
— Но представляют это как перемены к лучшему...
— Я пообщался с преподавателями в майские праздники в разных регионах страны и могу сказать, что никто из них не видит никаких изменений к лучшему. Если и есть какие-то изменения, то они связаны с насаждением предметов, имеющих исключительно идеологическую нагрузку и воспринимаемых и педагогами, и учащимися как обуза, с которой необходимо смириться, но на которую мало кто обращает внимание.
Много критики в последнее время было в связи с общей нашей раздражённостью, влиянием Запада на Россию, много критики звучало в адрес системы ЕГЭ и балльного тестирования при поступлении в вузы, но помимо этой риторики, помимо сотрясания воздуха, ничего же качественно не меняется и, по всей видимости, меняться не будет, потому что система признана удобной.
Она точно так же является одним из несущих столпов неравенства как в обществе, так и в образовательной системе. И каждый, кто сталкивался с этим, знает, как готовились дети, начиная с 9 класса, если речь о ЕГЭ, или чуть раньше, если речь об ОГЭ, как готовились они к конкретным предметам, без которых невозможно получить путёвку в жизнь, забивая, условно говоря, болт на все остальные фундаментальные дисциплины для базового образования — так и продолжается это до сих пор.
Откуда в этой ситуации случатся чудеса? Я не знаю. Нам периодически демонстрируют морковку в самых разных областях жизни, чего бы это ни касалось: образования или машиностроения, но на деле все равно получается какой-нибудь автомобиль "Москвич", в лучшем случае очередное перелицованное заимствование из-за рубежа.
— Получается, система внешне мимикрирует, но в корне остается прежней?
— Та система, которую строили в 90-е и в 2000-е, была ориентирована на обслуживание рыночной экономики, там все было за деньги, и школу постепенно начали в соответствии с этими принципами превращать в супермаркет, когда ответственностью учащегося был выбор предметов, когда от него и только от него зависело, что с ним будет происходить, и что он из школы вынесет, а вынести он из школы может преимущественно то, на что у него у него хватает денег.
Когда я говорю о деньгах, я имею в виду не только довольно дорогостоящий вопрос экипировки любого учащегося — это очень затратное дело, каждый родитель знает. Но и существующий также параллельно с общеобразовательным государственным рынком — хотя его трудно назвать полностью государственным, потому что рыночные механизмы внедрены туда уже давно — параллельно существующий рынок репетиторских услуг, измеряемый миллиардами рублей, и это все необходимо тоже для того, чтобы пробиться, получить путёвку в жизнь и начать в конце концов строить свою карьеру.
Так что я не вижу никаких противоречий между западно-ориентированной системой, выстраивавшейся Фурсенко, Ливановым и назначенцами Ливанова, и тем, что необходимо российскому капитализму сегодня.
— И тем не менее, изменилось ли что-то со времен "Последнего звонка"?
— В условиях очень острого демографического кризиса, в условиях экономических санкций, когда в полный рост встаёт вопрос о кадровом дефиците, конечно, российскому капиталу приходится браться за дело и исправлять какие-то отдельные недочёты для того, чтобы было кому в нужный момент встать к станку или выполнять работу, допустим, авиадиспетчера. Но помимо воспроизводства рабочей силы, капитал в данном случае не обеспокоен ничем, поскольку такова сама структура экономики — это же было главной мыслью фильма "Последний звонок", мы говорили тогда, что образование в России не может быть другим. Оно не может никогда быть советским с тех пор, как Россия — не Советский Союз. Оно будет рыночным, коль скоро мы живём в системе рыночных отношений при капитализме, и образование будет точно таким же капиталистическим, будет таким же товаром, как все, что нас окружает.
— Получается, система образования зависит не от того, кто находится во главе профильного министерства, а от структуры экономики?
— В этом смысле я думаю, что рассчитывать на какие-то чудесные перемены не стоит. Нужно слушать не риторику, не какие-то рассуждения или тезисы, содержащиеся, предположим, в путинском указе об историческом просвещении — это все обёртка, просто декларации. Нужно следить за руками, за тем, что происходит в базисе, в экономике.
И, ну уж честно, если сейчас дело исторического, предположим, обучения, просвещения поручено таким авторитетным историкам и философам, как олигарх Малофеев или Дугин, и если приветствуются такие шаги, допустим, Российским военно-историческим обществом со словами, что возрождается уваровская триада "Православие, Самодержавие, Народность", мы аплодируем уваровской триаде, которую в 21 веке у нас с помощью Министерства просвещения и Министерства науки и высшего образования реанимируют, то чего мы хотим?
Ведь вот чему мы аплодируем. Вот чем мы восторгаемся. Если происходит это, то не нужно, наверное, удивляться тому, что вместе с уваровской триадой в нашу жизнь возвращается и легендарный царский манифест о кухаркиных детях. Фактически положения этого манифеста уже давным-давно инкорпорированы в систему образования и воплощаются, каждый из тех, кто со школой сталкивался и знает, что там происходит, я думаю, согласится со мной в этом.