В последние месяцы можно услышать много различных мнений о взаимоотношениях между Россией и Белоруссией. Спорные вопросы по ценам на газ и нефть, по поставкам молочной продукции рождаются с циклической закономерностью.
Об этих перипетиях и их причинах мы поговорили с Владимиром Боглаевым, директором Череповецкого литейно-механического завода, который сформировался как инженер и руководитель уже в постсоветской Белоруссии, но волей судьбы сейчас возглавляет российский ЧЛМЗ – базовое предприятие Вологодско-белорусского машиностроительного кластера.
– Что бизнес и промышленность думают об объединении России с Белоруссией и о перспективах Союзного государства? Общий лейтмотив в прессе таков: Кремль продавливает, а Лукашенко упирается. А если это все же произойдет в обозримом будущем?
– По моему глубокому убеждению, то, что сегодня обсуждается в различных печатных изданиях и интернете, очень мало имеет общего с теми причинами, которые сформировали нынешнее обострение в отношениях между нашими странами. Попытки объяснить и предсказать поведение лидеров на основании отдельных встреч, а также вырываемых из контекста событий не отличаются от мнения эксперта, который, уткнувшись носом в центр картины Верещагина "Апофеоз войны", утверждает, что грачи прилетели.
И в России, и в Республике Беларусь присутствует достаточно много групп влияния, которые являются как адептами, так и ярыми противниками интеграционных и кооперационных связей между нашими странами. Безусловно, работая на общем рынке, в России сформировалась достаточно большая группа лоббистов, заинтересованных в вытеснении продукции белорусских производителей и создании более выгодных условий как для российского производителя, так и сторонников широкого присутствия импорта в обмен на сырье. Но я бы не стал сводить нынешнюю ситуацию к бухгалтерским балансам, кто кому больше должен.
Причины того, что мы наблюдаем сейчас, объективно неизбежны исходя из логики постсоветского периода, когда произошла деградация промышленности на территории бывшего СССР и фактическая потеря финансового суверенитета России. Поверьте, я имею достаточно аргументов, чтобы обосновать свою позицию.
– Считаете ли вы возможным объединение экономических моделей России и Белоруссии? В чем их принципиальные различия?
– Вы правильно заметили, что модели создания национального богатства в странах разные. В России – это ярко выраженная сырьевая экономика. В Республике Беларусь – машиностроение и сельское хозяйство. Но и та и другая модель работают в совершенно враждебных для промышленности условиях, вытекающих из существующей кредитно-денежной политики в России и ее производной – в Республике Беларусь.
Тема токсичности условий, созданных в российской экономике для производств с высокой добавленной стоимостью, сама по себе очень емкая. Поэтому просто процитирую экономиста Сергея Глазьева, который, высказываясь по одной лишь составляющей кредитно-денежной политики в России, отметил, что "высокая ставка рефинансирования – это не что иное как налог на инновационное развитие, и чем выше ставка, тем сложнее развиваться и выживать высокотехнологичным предприятиям".
Хочется также отметить ряд субъективных причин, влияющих на наши отношения, которые СМИ зачастую маскируют под имперские амбиции одних или попытку дотируемого суверенитета для других. Как раз этим сейчас и занимаются различные группы интересантов. Но все они лишь отводят нас от главной причины обострения на нынешнем этапе отношений.
Разрушение индустрии в России произошло именно из-за потери финансового суверенитета. И какие бы сдерживающие меры ни принимались в Беларуси, неизбежное падение конкурентоспособности белорусских производителей на российском рынке было только вопросом времени. Продолжающееся изъятие ликвидности из российской экономики не могло не докатиться до урезания бюджета и для сборочного цеха России.
Я не питаю иллюзий по поводу самостоятельности на международной арене стран с населением менее 10 млн человек. По этой причине вопрос присутствия Республики Беларусь в сфере влияния России или в чьей-то другой – это не вопрос суверенного выбора белорусов (как бы это ни пытались представить национально озабоченные агитаторы).
– Почему? Уточните, пожалуйста.
– Сферы влияния в мире меняются постоянно и не зависят от субъективного желания тех стран, которые недостаточно сильны, чтобы изменить глобальный расклад в мире. Чтобы искренне верить, что ваша страна является центром силы на планете, надо либо быть американцем (я серьезно), либо прибалтом (это шутка).
Происходящее в соседних с Россией странах (прим. ред. – в Белоруссии) напрямую зависит от того, насколько сама Россия готова остановить процессы технологической деградации и как быстро она сможет вернуть свой финансовый суверенитет. В противном случае мы будем свидетелями не только дальнейшего размежевания между нашими странами, но и центробежных тенденций в самой России.
– В России упрекают Белоруссию, что она не хочет жить по рыночным принципам. Например, покупать нефть и газ по рыночной цене. Как прокомментируете?
– Комментарий будет краток. Те аргументы, которые будут предъявлять лоббисты вытеснения Республики Беларусь из российской сферы влияния, для меня не имеют никакого значения. Важно, что по факту они прикрывают достаточно циничное выдавливание братской республики из этой самой сферы. Я призываю читателя не поддаваться тиражируемым штампам, а все-таки смотреть на события в исторической перспективе.
Без создания кооперационных связей и единого рынка как минимум в рамках стран Евразийского союза, у России нет шансов для запуска новой индустриализации и, как следствие, на то, чтобы в долгосрочной перспективе остаться мощным геополитическим игроком.
Любые аргументы, которые сдерживают создание этого единого рынка, прикрывают цели враждебно настроенных конкурентов России.
– Промышленный бизнес в Белоруссии и России: каковы отличия на уровне господдержки и основных направлений развития?
– Ответ на этот вопрос требует долгого разговора. Как я выше отметил, кредитно-денежная политика токсична для промышленного бизнеса и в России, и в Республике Беларусь. Более того, в Беларуси она более токсична, так как является производной от российской, но с более выраженными негативными ограничениями в силу размера экономики.
Отличия состоят и в том, что политическая власть в России не признает ущербной выбранную экономическую стратегию и не пытается что-либо изменить. Поэтому сейчас создание высокотехнологичных производств невозможно. Белорусское руководство понимает, что автономно от России изменить систему, которая была создана после распада Союза специально для уничтожения высокотехнологичного конкурента, невозможно. Поэтому в Республике пытаются методами ручного управления и более справедливым распределением ресурсов снизить токсичность среды на стратегических направлениях экономики. Но, как бы много вы ни закусывали, постоянное потребление алкоголя в больших количествах скорее всего приведет к белой горячке.
Сегодня белорусам надо перестать просить дополнительную "закуску" у старшего сиамского брата, которому уже и на себя не хватает. Задача в другом – убедить его "бросить пить". Если старший брат пить не перестанет, то единственным шансом на спасение для младшего будет операция хирургического разделения. Страшно и больно будет обоим. При этом "врачей" со скальпелями уже бегает достаточно много. Но ведь очевидно, что медицинские показания для данной операции написаны на печатных машинках наших глобальных конкурентов.
– Белоруссия предупреждала Россию об опасности вхождения в ВТО. Минск оказался прав? Какие вы видите результаты вхождения в ВТО для России?
– Тема ВТО и тех условий, на которых Россия туда вступала, для меня является ярким примером того, что страна не обладает экономическим суверенитетом. Тот факт, что в достаточно "ручной" Думе "против вступления в ВТО" – практически единогласно проголосовали три фракции, при этом "за" – единогласно представители "Единой России", говорит о том, какая убийственная для страны процедура была проведена.
Мне лично приходилось несколько раз в стенах Государственной думы участвовать в круглых столах накануне ратификации. Перевес был всего в пару голосов. Поверьте, что иллюзий по поводу последствий никто не питал. Уже после голосования, когда я однажды возвращался из Москвы самолетом, сидевший рядом депутат от "ЕР" рассказал мне: "Все, на нашей промышленности теперь точно можно ставить крест". Я спросил: "Зачем же вы голосовали?" На что получил ответ: "А кто бы мне простил, если бы моего голоса не хватило?!" С тех пор добавить нечего. Все самые негативные прогнозы сбылись. И белорусы тут совсем ни причем.
– Такой грустный юмор…
– Пока в России остается хотя бы такой юмор, для страны еще не все потеряно.
– Какие у вас ожидания от премьер-министра Мишустина и нового правительства?
– Пока никаких. Все предыдущие составы регулярно и масштабно вводили нас в заблуждение и, прикрываясь лозунгами о развитии, вели работу по разрушению страны. На мой взгляд, следует подождать год, чтобы оценить действия нового правительства.
– Как оцениваете потенциал и развитие Вологодской области? Насколько комфортно работать на этой территории вашему заводу – одному из крупнейших машиностроительных предприятий на Вологодчине?
– Вологодская область очертаниями и характеристиками очень напоминает Россию. Большая, неравномерно и малонаселённая территория. Однако здесь есть огромный потенциал развития, здесь живет образованное население, сохранившее высокий уровень технической подготовки специалистов на предприятиях. При этом темпы официального экономического роста значительно уступают среднемировым.
Как и всем машиностроителям в России, вологодским живется очень непросто. Но руководство области прекрасно понимает, что только обрабатывающие производства могут в перспективе обеспечить ускорение темпов ВВП. Это очень радует. Администрация области оказывает нам внимание и содействие. Однако, после централизованного московского сбора, ресурсов в областях остается немного, поэтому не стоит питать иллюзий по возможностям в регионах.